14 мая 2018 г. в Государственную Думу был внесен проект федерального закона № 464757-7 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» (далее – законопроект) об уголовной ответственности за исполнение на территории России санкций иностранных государств.
Согласно указанному законопроекту предлагается внести изменения в гл. 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства», дополнив ее ст. 284.2.
Данная статья предусматривает уголовную ответственность 1) за совершение действий (бездействия) в целях исполнения решения иностранного государства, союза иностранных государств или международной организации о введении мер ограничительного характера, повлекших ограничение или отказ в совершении российскими гражданами или юридическими лицами, Российской Федерацией, субъектами Российской Федерацией или муниципальными образованиями, а также подконтрольными им лицами обычных хозяйственных операций или сделок; 2) за совершение гражданином Российской Федерации умышленных действий, способствующих введению таких ограничительных мер.
Законопроект был принят в первом чтении, его дальнейшее рассмотрение было отложено. Одной из вероятных причин этого является большое количество обращений от представителей делового сообщества, банковских структур с просьбой провести дополнительные консультации.
В то же время каких-либо весомых оснований предполагать, что законопроект не пройдет все стадии законотворческого процесса, нет. Данный вывод основан на том, что указанный законопроект был внесен Председателем Государственной Думы, Председателем Совета Федерации Федерального Собрания РФ, руководителями всех четырех думских фракций. Кроме того, данный законопроект поддерживается Правительством РФ (Официальный отзыв Правительства РФ от 8 мая 2018 г. № 3426п-П4) и Верховным Судом РФ (Официальный отзыв от 8 мая 2018 г. № 4-ВС-3423/18).
На мой взгляд, текст законопроекта в предлагаемой редакции влечет за собой целый комплекс дискуссионных вопросов уголовного и уголовно-процессуального права.
Первая проблема заключается в том, что в обнародованной редакции текста законопроекта любое лицо – как физическое, так и юридическое – ставится в крайне невыгодное положение, при котором в случае невыполнения требований в рамках исполнения зарубежных санкций он сам рискует попасть под санкции иностранного государства, а при выполнении предписанных иностранными государствами санкций стать субъектом уголовной ответственности в РФ.
В ч. 2 ст. 284.2 предусмотрен специальный субъект, то есть деяния, перечисленные в указанной части статьи, будут считаться преступными только в том случае, если они совершены гражданами РФ.
Таким образом, исполнителем преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 284.2, может быть только гражданин РФ, следовательно, соисполнительства гражданина РФ и иностранного гражданина в совершении данного преступления быть не может. Однако в силу ч. 4 ст. 34 УК РФ нет никаких правовых ограничений для того, чтобы признать иностранного гражданина или лицо без гражданства виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 284.2 в качестве организатора, подстрекателя либо пособника.
Вторая важная проблема – действие российского уголовного закона в пространстве, то есть вопрос об уголовной юрисдикции государственной власти в данной уголовно-правовой области.
Традиционно осуществление уголовной юрисдикции ограничивается применением российского уголовного закона к деяниям, совершенным на его территории, то есть так называемый территориальный принцип действия уголовного закона, нашедший свое отражение в ст. 11 УК РФ.
Применение обсуждаемого принципа требует определения места совершения преступления. В этом вопросе российское уголовное законодательство страдает пробелами: определяя время совершения преступления в ч. 2 ст. 9 УК РФ, оно не содержит никаких правил относительно определения места его совершения.
Однако в абз. 2 п. 3 Постановления Конституционного Суда РФ от 16 октября 2012 г. № 22-П отмечено, что по общему правилу, предусмотренному ч. 1 ст. 32 УПК РФ, уголовное дело подлежит рассмотрению в суде по месту совершения преступления, каковым признается то место совершения деяния, содержащего признаки преступления, где оно пресечено или окончено.
В УК РФ закреплены экстратерриториальные принципы, позволяющие распространить юрисдикцию РФ за пределы ее территории. К их числу относятся: 1) пассивный персональный принцип; 2) реальный (защитный) принцип и 3) универсальный принцип.
Пассивный персональный принцип исходит из того, что действия, совершенные иностранными гражданами или лицами без гражданства, постоянно не проживающими в РФ, против граждан РФ, позволяют применить юрисдикцию РФ. Для применения данного принципа по российскому уголовному законодательству необходимо наличие трех условий.
Первое – преступление должно быть направлено против гражданина РФ или постоянно проживающего в России лица без гражданства.
Второе – виновное лицо не было осуждено в иностранном государстве.
Третье – виновный привлекается к уголовной ответственности в РФ. Из этого следует важный вывод, что невозможно осуществление данного вида уголовной юрисдикции заочно (in absentia).
Российское уголовное законодательство не требует в качестве предварительного условия осуществления пассивного персонального принципа соблюдения общепризнанного правила двойной криминальности. Таким образом, теоретически возможна ситуация, когда иностранный гражданин привлекается в России к ответственности за преступление, не являющееся уголовно наказуемым в государстве, где оно было совершено, как и в государстве его гражданства.
Реальный принцип означает, что государство осуществляет юрисдикцию в отношении преступлений, направленных против его интересов. Данный принцип внешне очень схож с пассивным персональным и имеет аналогичные условия применения: 1) совершение преступления за пределами РФ; 2) совершение преступления иностранным гражданином или лицом без гражданства, постоянно не проживающими в РФ; 3) лицо привлекается к ответственности в РФ, то есть невозможно осуществление уголовной юрисдикции заочно.
Универсальный принцип исходит из того, что уголовный закон применяется при совершении преступлений, предусмотренных международным договором РФ.
В настоящее время отсутствует документ международного характера, закрепляющий преступление, предусмотренное рассматриваемым законопроектом. Следовательно, в данном случае отсутствуют основания применения универсального принципа уголовной юрисдикции РФ.
Таким образом, действующим уголовным законодательством предусмотрены механизмы привлечения к уголовной ответственности иностранных граждан за совершение преступления, предусмотренного предлагаемым законопроектом, в виде реального и пассивно персонального принципа уголовной юрисдикции РФ.
Однако применение данных принципов влечет за собой серьезные трудности в правоприменительной области. Прежде всего, это абстрактная формулировка ч. 3 ст. 12 УК РФ, закрепляющей пассивный персональный и реальный принципы уголовной юрисдикции РФ. Например, неясно, что понимать под направленностью преступления против Российской Федерации или граждан РФ. Из уголовного законодательства РФ нельзя сделать вывод о том, какие преступления являются преступлениями, направленными против РФ. Судебная практика также не дает ответа на поставленный вопрос. Суды в единичных случаях используют реальный и пассивный принципы уголовной юрисдикции РФ со ссылкой на ч. 3 ст. 12 УК РФ, полагая, например, что ввоз наркотических средств на территорию РФ противоречит как интересам РФ, так и его гражданам, и лицам без гражданства, постоянно проживающим в РФ (приговор Володарского районного суда г. Брянска от 10 октября 2012 г.).
Пассивный персональный и реальный принципы действия уголовного закона тесно связаны с институтом экстрадиции. Осуществление такой юрисдикции невозможно ввиду отсутствия правонарушителя на территории РФ и повсеместно распространенного правила о невыдаче собственных граждан. Без задействования экстрадиционных процедур уголовное преследование обвиняемых граждан РФ, совершивших преступление за границей против, невозможно в принципе, поскольку в экстрадиционном праве выдача ограничена требованиями двойной криминальности.
Следует обратить внимание на весьма сложный механизм доказывания, поскольку в большинстве случаев при ограничении или отказе в совершении обычных хозяйственных операций или сделок не требуется указывать причину подобных ограничений или причину отказа в совершении сделок. При этом для привлечения к уголовной ответственности необходимо установить тот факт, что данные ограничения или отказ были совершены именно в целях исполнения решения иностранного государства, союза иностранных государств или международной организации о введении мер ограничительного характера.
Таким образом, согласно действующему УК РФ, есть все основания для распространения юрисдикции российского государства за пределы территории РФ на деяния, предусмотренные ст. 284.2. Однако можно предположить, что на практике при применении данной статьи, в частности к иностранным гражданам, неизбежно возникнут обозначенные проблемы.
Статья опубликована на сайте Адвокатской Газеты
